Я родился, вырос и живу до сих пор в Воронеже,и к 1956 году, сыграл первый в жизни заочный турнир, в свои двадцать лет был уже довольно известным в городе шахматистом. С правилами игры я познакомился по сегодняшним меркам безнадежно поздно — в 10 лет, но, к счастью, мы вместе с моим школьным другом, показавшим мне, как, по его сведениям, ходят шахматные фигуры, догадались сразу записаться в шахматную секцию городского дома пионеров, где я попал к прекрасному тренеру Валентину Константиновичу Чистякову. Эго был мой первый и последний тренер, давший мне основы понимания шахмат. Для начала он потряс наше шахматное мировоззрение, убедив меня и моего друга в том, что шахматы и шашки — это разные игры и что слон все-таки отличается от шашки тем, что бьет по диагонали на любое количество полей, а не перепрыгивает через одну клетку, как мы думали раньше. Кстати, еще долго потом я испытывал особое удовольствие, делая ходы типа Bg2-b7, и иногда ловлю себя на том, что люблю «длинные» ходы. Кроме этой весьма ценной новости поз¬же я узнал от тренера о центре, развитии, жертвах, инициативе и еще о массе любопытнейших вещей. Мой тренер считал, что начинающий шахматист должен в своем развитии пройти весь эволюционный путь шахмат. Я до сих пор благодарен ему за то, что он не форсировал мой рост и не стал натаскивать меня на отдельные варианты, что дало бы быстрые спортивные результаты, но затормозило бы мое общее шахматное развитие. Уверен, что если бы мы начали не с понимания типовых эндшпильных и миттельшпильных позиций, не с общих принципов построения дебюта, не схем ферзевого гамбита за черных, я бы сегодня не получал такого удовольствия от атаки в испанской партии или сицилианской защите и не был бы готов к борьбе в сложных индийских схемах или защите Нимцовича. Когда же я освоил, как мне казалось, почти в совершенстве две-три дебютные схемы, то начал регулярно участвовать в турнирах и уже родного города среди юношей. Мои результаты планомерно росли, я принимал участие в юношеских соревнованиях на первенство России и еще в школьные годы начал играть во взрослых турнирах. В 1953 году, будучи студентом-второкурсником химического факультета Воронежского университета, я впервые стал чемпионом области среди взрослых. Впоследствии в борьбе с такими сильными шахматистами, как будущий чемпион мира по заочным шахматам B. Загоровский, В. Терентьев и другие мастера, я еще трижды выиграв чемпионаты области и играл в личных командных чемпионатах России. Большое творческое удовлетворение приносили успешно скла- C. Жуховицким и другими известными гроссмейстерами и мастерами. В начале 50-х годов я впервые случайно познакомился и с заочными шахматами. Вот как это произошло. • Еще во время учебы в университете один из моих сокурсников, страстный любитель шахмат, в перерывах между занятиями, а иногда и украдкой на лекциях, стал показывать мне нарисованные от руки диаграммы с позициями, явно далекими от лучших классических образцов. На отложенные партии или конкурс решений это было очень мало похоже, и в конце концов я полюбопытствовал: откуда берутся эти странные задания. Немного смущаясь, он сознался, что включился в турнир по переписке, уже успел проиграть несколько партий и очень не хочет проигрывать все остальные. Поскольку оценки почти всех позиций, предлагаемых мне для решения, находились в диапазоне от «совсем плохо» до «безнадежно», а я уже в те годы находил особое удовольствие в разгромных атаках и спасении безнадежных позиций, я включился в эту игру и, разумеется, но не без помощи соперников спас и даже выиграл несколько партий. На турнирное положение моего коллеги эти несколько очков никак повлиять не могли, но я задумался... А почему бы и мне не поиграть в эти странные заочные шахматы, начав борьбу не с проигранных позиций моего приятеля, а с примерно равных, скажем, с начального положения? Конечно, рассуждал я это не настоящие шахматы, скорее всего суррогат. Как можно выиграть у шахматиста, имеющего неограниченное время на обдумывание, дебютные справочники, руководства по эндшпилю и хороших друзей для консультаций? Видимо, это будет долго и скучно, потому что от хода до хода тянется бездна времени, почтовые открытки могут затеряться, а результат турнира практически никому кроме участников не интересен. Но, в конце концов, это неплохая тренировка, верить несколько дебютных вариантов и вообще поддерживать спортивную форму, чтобы не забыть правила игры до очередного серьезного турнира. И я подал заявку на участие в турнире 1 разряда. Мой первый заочный турнир запомнился мне надолго. В 50-е годы стать спортсменом первого разряда в СССР было совсем не просто, тингу 2200 -2300. Через месяц я получил стартовый лист, в котором -стояло всего четырнадцать фамилий. Казалось-бы, это не так уж много, но в те годы для нивелирования значений жеребьевки в таких турнирах участники играли между собой сразу по две партии — белыми и черными. В турниры подбирались партнеры близко живущие, как правило в одном регионе. Не успел я завести аккуратную книжечку для записи партий, как на меня обрушился шквал открыток и у меня возникло сразу 26 дебютных проблем. Ответ на свой очередной ход я получал в течение недели и попал в настоящий цейтнот. Я учился в Университете, регулярно и играл в шахматных турнирах, серьезно занимался фехтованием и даже, будучи неоднократным чемпионом города, входил в сборные команды области и центра России. В конце концов, в жизни двадцатилетнего парня было много других интересов, помимо учебы и спорта. И тем не менее я почувствовал, что мне не хватает времени ни на что, кроме заочных шахмат. Сразу же возникли и чисто спортивные проблемы. Далеко не все партнеры разделяли мои шахматные вкусы, и пришлось окунуться в дебютные варианты, о которых я не имел ни малейшего представления, или разыгрывать миттельшпильные схемы без привычных позиционных ориентиров. Волей-неволей я столкнулся с необходимостью заниматься шахматами не тогда, когда хочется, а когда приходит ответ от партнера, наладить скрупулезный учет времени и учесть еще много неведомых ранее факторов. Но всё это с лихвой окупалось удивительным интересом борьбы с невидимым соперником, предугадыванием его ответов? Я начал вживаться в стиль и характер моих партнеров и, что мог бы многое порассказать об их не шахматной жизни! Всё это было прекрасно, но я вдруг заметил, что постепенно заочные шахматы, как кукушонок из гнезда, начинают вытеснять из моей жизни всё, что им мешает. Тетради в линейку для записи лекций постепенно сменились тетрадями в клетку, потому что на них так легко и естественно рисовались шахматные диаграммы. Случайный попутчик (или лучше попутчица), в течение 10 минут молча и терпеливо выслушивающий мои разглагольствования об очередной проблеме в заочной партии, становились близкими людьми, потому что где и когда еще удастся встретить такого интересного и понимающего собеседника?! (Если повезет, послушайте разговор шахматистов-заочников. Они могут часами говорить о своих партиях, и эта тема им никогда не Наскучит, как влюбленным объяснения в любви Как глухари на току, они способны часами толковать о своих переживаниях, и только стихийное бедствие или свисток полицейского на перекрестке могут остановить это восхитительное времяпровождение). Раньше меня не слишком волновало содержимое почтового ящика,а теперь, возвращаясь поздно вечером со свидания я думал не только и не столько о том, когда я снова встречусь с девушкой, но прикидывал, что за открытка ждет меня дома. Все это немного смахивало на добровольное сумасшествие но чрезвычайно мне нравилось. С некоторым удивлением я также заметил, что играю по переписке совсем не так, как в очных соревнованиях. За доской я иногда сдерживал свое стремление к сложной, красивой, рискованной борьбе, потому что тикающие около уха шахматные часы напоминали о необходимости принятия немедленного решения, и интересы команды или итоговый результат турнира были более весомы, чем выяснение того» что все-таки получится, если... По переписке я с большей охо¬ той ввязался в драку, часто даже не до конца представляя, чем все это в конце концов закончится. В моем первом такая несколько авантюрная тактика стоила мне нескольких чувствительных поражений, но даже эти проигранные партии нравились мне больше и казались более качественными, чем большинство игранных за доской. В турнире я набрал 75% возможных очков. Казалось бы, совсем неплохо для начала, но занявший первое место Д. Хмельницкий из Тамбова набрал на очко больше! Это было чрезвычайно досадно, так как победитель выходил в полуфинал первенства СССР, и я уже планировал попадание в финал Союза. Я рвался к реваншу, но благоразумие взяло верх. Наступил последний курс университета,предстояла зашита диплома, я играл в год 4-5 турниров, собирался жениться, была масса других проблем, и я отошел от заочных шахмат. Я думал, что навсегда, но оказалось, всего на три года. К 1959 году моя жизнь вошла в относительно упорядоченную колею, но шахматам в ней находилось всё меньше места. Работа в научно-исследовательском институте не оставляла место для активного участия в турнирах. Мои отъезды на две-три недели встречались руководством всё с меньшим энтузиазмом да и у меня самого не вызывали прежнего желания, а победы в масштабе области меня уже не удовлетворяли.^ тогда я вспомнил заочный турнир I разряда и решил начать все сначала. В середине 1959 года начал игру в турнире 1 разряда N? 274, являвшимся 1/4 финала очередного первенства СССР. По условиям турнира только победитель выходил в следующий этап розыгрыша поэтому моя турнирная тактика была ясной и простой — все партии нужно играть на выигрыш. На этот раз 15 участников играли между собой по одной партии, и я сумел уделить достаточно много внимания каждой позиции. Я сделал только 4 ничьи, выиграв все остальные партии, но сумел обогнать В. Шулькина, занявшего 3 место, только на одно очко.
Новости
